Письмо в редакцию - Владимир Высоцкий

Дорогая передача!

Во субботу чуть не плача,

вся Канатчикова Дача

к телевизеру рвалась.

Вместо, чтоб поесть, помыться,

там это, уколоться и забыться, —

вся безумная больница

у экранов собралась.

Говорил, ломая руки,

краснобай и баламут:

про бессилие науки

перед тайною Бермуд.

Все мозги разбил на части,

все извилины заплёл,

и канатчиковы власти

колють нам второй укол.

Уважаемый редактор!

Можеть лучше про реактор,

там, про любимый лунный трактор?

Ведь нельзя же, год подряд —

То тарелкеми пугають,

дескать, подлые, летають, —

то у вас собаки лають,

то руины говорять.

Мы кое в чём поднаторели —

мы тарелки бьём весь год,

мы на них уже собаку съели,

если повар нам не врёт.

А медикаментов груды —

мы в унитаз, кто не дурак.

Вот это жизнь!

И вдруг Бермуды.

Вот те раз.

Нельзя же так!

Мы не сделали скандала —

нам вождя недоставало.

Настоящих буйных мало —

вот и нету вожаков.

Но на происки и бредни

сети есть у нас и бредни,

и не испортють нам обедни

злые происки врагов!

Это их худые черти

мутють воду во пруду,

это всё придумал Черчилль

в восемнадцатом году.

Мы про взрывы, про пожары

сочинили ноту ТАСС,

но примчались санитары

и зафиксировали нас.

Тех, кто был особо боек,

прикрутили к спинкам коек,

бился в пене параноик,

как ведьмак на шабаше:

«Развяжите полотенцы,

иноверы, изуверцы,

нам бермуторно на сердце

и бермутно на душе!»

Сорок душ посменно воють,

раскалились добела.

Во как сильно беспокоють

треугольные дела!

Все почти с ума свихнулись,

даже кто безумен был,

и тогда главврач Маргулис

телевизер запретил.

Вон он, змей, в окне маячит,

за спиною штепсель прячет.

Подал знак кому-то, значит,

фельдшер, вырвет провода.

И что ж нам осталось, уколоться

и упасть на дно колодца,

и там пропасть на дне колодца,

как в Бермудах, навсегда.

Ну, а завтра спросят дети,

навещая нас с утра:

«Папы, что сказали эти

кандидаты в доктора?»

Мы откроем нашим чадам

правду, им не всё равно,

мы скажем:

«Удивительное рядом,

но оно запрещено!»

Вон дантист-надомник Рудик,

у яго приемник «Грюндиг»,

он его ночами крутит,

ловит, контра, ФРГ.

Он там был купцом по шмуткам

и подвинулся рассудком,

и к нам попал в волненьи жутком,

и с нумерочком на ноге.

Он прибежал, взволнован крайне,

и сообщеньем нас потряс,

будто наш научный лайнер

в треугольнике погряз.

Сгинул, топливо истратив,

прям распался на куски,

и двух безумных наших братьев

подобрали рыбаки.

Те, кто выжил в катаклизме,

пребывают в пессимизме.

Их вчера в стеклянной призме

к нам в больницу привезли.

И один из них, механик,

рассказал, сбежав от нянек,

что Бермудский многогранник

— незакрытый пуп Земли.

«Что там было, как ты спасся?»

—

Каждый лез и приставал,

но механик только трясся

и чинарики стрелял.

Он то плакал, то смеялся,

то щетинился, как еж.

Он над нами издевался.

Ну сумасшедший, что возьмёшь!

Взвился бывший алкоголик,

матерщинник и крамольник:

«Надо выпить треугольник.

На троих его, даёшь!»

Разошёлся, так и сыпит:

«Треугольник будет выпит.

Будь он параллелепипед,

будь он круг, едрёна вошь!»

Больно бьют по нашим душам

«Голоса» за тыщи миль.

Мы зря Америку не глушим,

Ой, зря не давим Израиль:

Всей своей враждебной сутью

Подрывають и вредят —

Кормють, поють нас бермутью

Про таинственный квадрат!

Лектора из передачи

Те, кто так или иначе

Говорят про неудачи

И нервируют народ,

Нас берите, обречённых, —

Треугольник вас, учёных,

Превратит в умалишённых,

Ну, а нас — наоборот.

Пусть безумная идея,

вы не рубайте сгоряча!

Вызывайте нас скорее

через гада-главврача.

С уваженьем.

Дата, подпись…

Отвечайте нам, а то,

если вы не отзоветесь

мы напишем в «Спортлото».