Янки Дотсон - Гарик Сукачёв, Неприкасаемые

Он всегда косолапил, когда ходил,

И как-то странно поводил плечом.

У него было невнятное лицо,

С таким лицом хорошо быть палачом.

Лицо его было как сморщенное яблоко,

Забытое червями в первом снегу.

И сколько не силюсь, но цвет его глаз

Я почему-то вспомнить никак не могу.

Лет 15 назад у него был плащ,

Такой, из болоньи, рублей за 30.

Их продавали на каждом углу.

Их слали за водку нам прибалтийцы.

И у него был портфель крокодиловой кожи,

Но кожа была стопроцентный кожзам.

Что он носил в этом портфеле,

Не знал никто, и не ведал он сам.

Явно портфель был пустой,

Без вопросов, наверняка.

Я вспомнил, как я прозвал его —

«Янки Дотсон», я звал его «Янки Дотсон».

Каждое утро на втором этаже

Я всегда пил кофе и смотрел во двор.

Он проходил в своем сером плаще,

Слегка озираясь, как опытный вор.

И когда он скрывался за кустами, вдоль тропки —

А кустов во дворе у нас было много —

Я всегда говорил себе: «Янки Дотсон,

Я знаю, Чем кончится эта дорога».

Я всегда называл его

Именно так —

Я всегда называл его

«Янки Дотсон», я звал его «Янки Дотсон»

А когда вечерело, и мы с друзьями

П или вино или пели песни,

Он всегда проходил мимо нас

В плаще нараспашку, суров, но весел.

Походка его не была очень твердой,

Но он крепко держал свой портфель под мышкой.

Мы кричали ему: «Выпей с нами, Дотсон».

А он отвечал: «Пошли вы на хуй, мальчишки!»

Именно за это я и прозвал его — «Янки Дотсон».

Я звал его Янки Дотсон.